Школьные истории

Два в уме...

На днях подруга показала школьный альбом дочери. Под каждой фотографией надпись, типа «мы на проводах зимы» или «последний звонок». Меня поразило то, что стояло под фотографией классной руководительницы, а стояло там ни много ни мало, а именно: злая училка. Что стоит тогда под моими фотографиями в альбомах моих учеников, подумала я. Хотя такой уж сильно злой я себе никогда не казалась, но кто знает...

Почему-то вспомнились первые годы моей работы в качестве учителя в одной из городских школ. Нужно сказать, что «сеять разумное, доброе, вечное» пошла по доброй воле, считая такое поприще своим призванием. Так что работа не была в тягость, а наоборот, приносила если не большую радость, то по крайней мере моральное удовлетворение. После удачно проведённого урока или какой-либо другой победы на ниве просвещения, вроде возвращения в школу блудного сына (ученика), получения пятёрки двоечником, на которого все уже давно махнули рукой, я себя чувствовала почти Крупской или Макаренко. Да, думала я тогда, когда буду уходить на пенсию, мне не «не будет стыдно за бесцельно прожитые годы» и так далее в том же духе. С особенным рвением, помнится, я боролась за всеобщую грамотность в своих классах. Моей розовой и, увы, утопической мечтой было создание суперграмотного класса. И только с годами пришло понимание, что грамотность – это дар, почти талант, который в большинстве случаев передаётся через гены и трудно поддаётся корректировке. 

В первом моём выпуске – а тогда ещё не было компьютеров – дети были более-менее грамотные, ещё что-то читали. Картину портили только две девочки – Анжелика и Айта. Дополнительные занятия после уроков никаких результатов не давали. Конечно, можно было оставить их на второй год, и дело с концом, но приходили родители, лили крокодиловы слёзы... и скрепя сердце приходилось переводить девочек в следующий класс. К тому же первая девочка, Анжелика, несмотря на безграмотность, была общепризнанной королевой красоты. Чуть ли не с пятого класса из-за неё дрались все мальчики среднего звена. Её постоянно кто-то провожал, кто-то ждал, ей постоянно писали записки, в общем, вокруг неё всегда что-то происходило. Сейчас, разглядывая фотографии своего класса, не вижу в Анжелике никакой особенной красоты, оказывается, были девочки намного красивей и утончённей, но почему-то тогда всем нравилась именно она. Другая, Айта, с постоянно открытым ртом и вечной бессмысленной улыбкой, мне казалась чуть ли не дурочкой. Она раздражала меня больше неорганизованной Анжелики, которая постоянно опаздывала на уроки и вечно теряла свои учебные принадлежности. 

В девятом Анжелика крутила романы со взрослыми парнями, одноклассники её уже не интересовали. Мать, устав от ранней сексуальности дочери, решила отправить её учиться дальше в другой город – на перевоспитание к тёте. Избавиться от Айты не удалось. Её мама – у девочки были довольно пожилые родители – всю последнюю четверть ходила в школу как на работу и давила на жалость. В конце концов она мне так надоела своими душещипательными рассказами о своих проблемах, что пришлось уступить. Айта кое-как, по принципу: два в уме, три в аттестате - закончила школу вместе со всеми.

Теперь первые мои выпускники уже давно взрослые люди. Кто уехал из нашего города, кто живёт здесь. Почти все выучились, стали достойными людьми, работают бухгалтерами, менеджерами, преподавателями, медиками... А Анжелика с Айтой стали, вы не поверите, успешными предпринимательницами, то бишь бизнес-леди. Первая имеет сеть бутиков по продаже женского белья. Вторая торгует молочной продукцией своего предприятия. И в личной жизни у обеих всё хорошо: Айта замужем, имеет двоих детей, Анжелика, как и подобает роковой красотке, в разводе, думаю, ненадолго. Вокруг неё и сейчас, видимо, бурлит жизнь. Так что и без русского языка, оказывается, можно преспокойно процветать. Кстати говоря, и та, и другая каким-то ступенчатым образом всё-таки выучились.

А вот другая моя ученица, отличница и гордость не только класса, но и всей школы, моя звёздочка, в которую было вложено столько трудов, которая с первой попытки поступила на самый престижный факультет, не оправдала надежд. Её сочинения, написанные почти без единой ошибки, где каждый знак препинания, даже точка с запятой, стоял на своём месте, я ставила всем в пример. Правда, учёбу она закончила всё же, но... Где она сейчас? Одно время подвизалась в журналистике, пару раз мелькнула на телевидении - и всё, пропала. Как-то поинтересовалась у бывших учеников, где, мол, наша отличница? Кто-то видел её на рынке, кто-то предположил, что она вроде бы торгует биодобавками – то ли Гербалайфом, то ли «Витамаксом», кто-то сказал, что она вообще нигде не работает. На встречи с одноклассниками бывшая отличница никогда не приходит.   

Другая Полина Петровна

Полина Петровна, наша математичка, была странным созданием: стопудовая тетка с совершенно кругленькой, бочкообразной фигурой и с таким же круглым плоским лицом. Трудно представить человека, более не подходящего, чтобы « сеять разумное, доброе, вечное» молодому поколению. 

Во-первых, это ее постоянные опоздания, разболтанность, расхлябанность, которые нервировали завуча, но каким-то странным образом сходили ей с рук. 

Во-вторых, Полинушка была не просто неаккуратной женщиной, а самой настоящей , вдохновенной неряхой. Представьте себе тетку с мужской стрижкой, перхотью на темно-сером, видавшем лучшие времена платье, из- под которого выглядывают рейтузы небесно- голубого цвета, причем последние могут быть заштопаны белыми нитками, и мы получим ее портрет. Впрочем, предмет свой она преподавала сносно. И на этом, как говорится, спасибо. Но, видит Бог, этого часто бывает недостаточно, чтобы быть хорошим учителем, ведь это такая профессия, в которой надо—хочешь ты этого или не хочешь—объять необъятное. Об этом коротко и емко сказал когда-то еще Чехов: в человеке должно быть все прекрасно, на мой взгляд, писатель имел в виду учителя. А с кого еще так много требуется и кому так мало дается взамен?

Почему-то многие считают, что в учителя идут или подвижники, вроде Макаренко, или глубоко несчастные люди с садистскими наклонностями. Это не я выдумала, так по телевизору разглагольствуют психологи. На самом деле это бред сивой кобылы, в школу, как и везде, идут совершенно разные люди. В основном обычные, без особых амбиций и, извиняюсь, особых талантов, поскольку, сами знаете, учителем начнешь—учителем и кончишь.
У Полины талант, несомненно, был, но, увы, проявлялся он в несколько в другой области: у нее был нюх на амурные дела, она первой узнавала, у кого с кем роман - как у школьников, так и у педагогов. Последние тоже крутили романы, что же тут удивительного? Тем более, что частенько случались корпоративные вечеринки, где учителя вовсю «отрывались», предварительно плотно зашторив окна, чтобы ученики-паршивцы ненароком не сфотографировали их веселье. Прямо скажем, немногочисленные мужчины на Полину не глядели как на мало-мальский сексуальный объект, возможно, поэтому ей было завидно. А может быть, ей просто не хватало в жизни какого-то мандража, драйва, хотя личная жизнь у нее была в порядке - муж, дети, все, как у других Но она постоянно совала нос не в свои дела, а потом разносила по всей школе сплетни: кто, где и с кем.... Если кто-нибудь ловил ее на слове, она, нисколько не смущаясь,совершенно по-детски парировала в ответ: мол, на себя посмотри. Ругаться с ней было бессмысленно. И вообще, в Полине, несмотря на возраст, было очень много детского.Этакая перезрелая ябеда - карябеда. Однажды она, сильно обидевшись на директора, хлопнула дверью, то есть ушла в другую школу Молодые и не очень учительницы, замеченные в лямурных делах, облегченно вздохнули. Жизнь потекла совсем спокойная, но будто чего-то не хватало, стало как-то скучновато.

Явно не хватало «придворного шута». Даже школьные праздники проходили слишком уж буднично, серо, и чужие романы перестали всех интересовать.
В тот учебный год я вышла на работу с двухнедельным опозданием по причине болезни. Каково же было мое удивление, когда, открыв дверь учительской, увидела не кого-нибудь, а саму Полину Петровну, восседающую на почетном месте в середине нашего единственного и довольно потрепанного дивана. Неизменное серое платье, сшитое сто один год тому назад и за это время трижды вышедшее из моды, в этом сезоне снова вошло в моду. В отличие от своего прикида, хозяйка цвела и пахла, вернувшись к родным пенатам. 

И, самое удивительное во всей этой истории, у всех было такое же праздничное настроение, словно к нам из дальних странствий вернулся дорогой человек. Когда я поделилась своим удивлением по поводу этого парадокса с одним умным человеком (слава богу, не с психологом), он мне ответил так: вы все там такие, наверное, одинаково правильные и до тошноты постные, а она - другая. Короче говоря, люди всякие нужны, люди всякие важны, и это хорошо.