Хозяин

Купили, можно сказать, за бесценок в конце августа прошлого года. Хозяева говорили, что уезжают насовсем, поэтому, мол, спешат и потому недорого продают. Правда, осенью всегда дачи стоят не так, как, допустим, весной, все же дешевле. Дача и вправду была хорошей: дом с мансардой и большой верандой, участок также ухоженный: были кусты малины и черной смородины, небольшая теплица. Впрочем, Петр и Варвара не были заядлыми дачниками и ничего особенного сажать не собирались, тем более  что здесь все росло гораздо хуже, чем к югу. Дачный домик им нужен был просто для отдыха. Если быть точнее, он был нужен для Варвары. В последние годы здоровье ее стало пошаливать: сначала сердце, затем появилась астма. Врачи рекомендовали чистый воздух, отдых и покой. Было решено, что глава семьи возьмет отпуск  и они вместе с женой поживут хотя бы сентябрь за городом, наслаждаясь чистым воздухом и близостью природы. Тем более что в сентябре в доме было очень холодно.

Заключив сделку, не откладывая дела в долгий ящик, переехали на собственную «фазенду», чтобы захватить последние погожие деньки бабьего лета. Первым делом затопили печку, чтобы выветрить застоялую сырость из дома. Дров, правда, от прежних хозяев осталось чуть-чуть – на две-три топки. Пока жена с приехавшей на подмогу свояченицей отмывала окна, полы и стены, новоиспеченный хозяин решил сходить в близлежащий лесок и, так сказать, осмотреться. Там, в лесу, обязательно должен быть какой-нибудь сухой хворост, какое-нибудь поленце, сухостой.  Нужно найти или взять взаймы у соседей тачку и привезти, а потом заказать машину дров.  Самые ближние дачи оказались, к сожалению, совершенно необитаемыми: окна стояли заколоченные, двор порос сорной травой – казалось, тут никто никогда и не жил. Что делать, Петр двинулся в сторону леса. Благо он был совсем рядом с их дачей. И тут же увидел поваленное дерево, и не одно… Да тут куча дров и сухого – на растопку – хвороста. Да и тачка не понадобится. Пока женщины убирают дома, он потихоньку все это перетаскает хотя бы волоком.

Уже порядком стемнело, когда они втроем уселись ужинать вареной картошкой. Достали из старенького, еще советского, холодильника – наследства от прежних хозяев копченую колбасу, селедку в маринаде, малосольные огурчики, которые Варвара хорошо солила в целлофановых мешочках, деревенскую сметану. Петр налил себе стопочку водки, а женщины захотели холодного пива. Уставшие от работы, но довольные результатом своего труда, они сидели около окна за большим круглым столом и любовались яркой красотой золотой осени. В печке весело трещали дрова. Лицо Варвары разгорелось, разрумянилось, и Петр про себя думал, что они правильно сделали, что купили загородный домик. Раньше, в молодости, они оба терпеть не могли всю эту дачную возню родителей и, когда их не стало, продали большую дачу Вариных родителей на Сергеляхе. Теперь такая дача стоила бы намного дороже, чем эта, на выселках.  В отпуск всегда куда-нибудь ездили, сначала вдвоем, затем, когда появились дети-погодки, всей семьей. Где только они не побывали! Потом дети выросли, и им стало неинтересно ездить с родителями. Заболела Варя, ей пришлось раньше времени выйти на пенсию. Зарплаты Петра на все уже не хватало. Пришлось отказаться от поездок, да и дети один за другим обзавелись семьями, нужно было справлять свадьбы и так далее…

Их дети – сын и дочь – так же, как они когда-то, не любят дачи и возню с землей, предпочитают все покупать, считая, что лучше после работы отдохнуть цивильно, к примеру, сходить в клуб, кино или сауну, чем корячиться, выращивая морковку с огурцами. Мол, овчинка выделки не стоит. Ну ладно, пусть так думают до поры до времени…

* * *

Прошло недели две. Стояла ясная погожая осень, по дневной температуре скорей лето, чем осень. Природа как будто хотела извиниться перед людьми за аномально холодный июнь и начало июля. Петр с женой наслаждались такой погодой и подолгу гуляли после ужина, знакомясь с окрестностями. Иногда собирали мелкую бруснику, далеко не отходя от дому. Петр все таскал и таскал хворост и дрова из опушки леса, колол и складывал в сарайчике, мол, скоро пойдут дожди, и все это пригодится. А пока даже особенно и топить печь не было надобности.

Дети с семьями приезжали один раз, осмотрели все, одобрили и сказали: живите, набирайтесь здоровья. По выходным приезжала свояченица Катерина – одинокая женщина, немного чокнутая на тему мистики. Работала Катерина в библиотеке и, видно, все время читала такую литературу, которой в последнее время расплодилось видимо-невидимо, и что-то в ее голове замкнуло навечно на эту тему.

* * *

Как обычно, свояченица приехала вечером в пятницу после рабочего дня. Под вечер заметно похолодало, так что решили затопить печь. Дров уже не было, поэтому Петр занес хворост, который натаскал из опушки леса. Легли поздно, словоохотливая Катерина рассказала родственникам очередную порцию своих историй.

Ночью Петр, спавший в проходной комнате, проснулся от громких стонов Катерины. Варвара тоже проснулась.

– Кажется, что-то ей снится или легла не на тот бок, надо ее разбудить, - сказал Петр. Они вдвоем разбудили родственницу, той, видимо, действительно что-то во сне привиделось. Варваре долго не спалось, было почему-то тревожно, шуршание сухой осенней листвы за окном казалось чьими-то шагами. Катерина, хоть и повернулась на правый бок, все равно постанывала во сне, и только муж похрапывал за стеной как ни в чем не бывало. Под утро пошел неторопливый осенний дождик. И Варвара наконец забылась сном. И ей так же, как и сестре, приснился страшный сон. Она увидела, как на опушке леса вдруг задрожала земля и из-под завалов сухостоя встал большой черный великан, хрустнул руками и ногами, потянулся и, тяжело ступая по земле, двинулся в сторону их дома. От его шагов дрожала земля, в разные стороны разбегалась мелкая лесная живность, испуганно взлетали птицы. Два-три шага – и великан оказался у их дверей. Вот он дернет дверь, и та разлетится с треском… Варвара в испуге открывает рот и кричит, но никакого звука не может издать, она даже не может пошевелиться. Кто-то черный, тяжелый сидит на ее груди и не дает ей пошевелиться. И давит, давит на нее… Наконец ей удалось каким-то образом повернуться и скинуть с себя эту тяжесть. Ууф! Она с облегчением вздохнула и вздрогнула: около ее кровати стояла Катерина и в упор смотрела на нее. «К тебе он тоже приходил?» –  то ли спросила, то ли утверждала она. Варвара ничего не ответила. За окном вставал неяркий рассвет пасмурного дня. Сразу после завтрака Катерина засобиралась домой. Когда зять вышел во двор, вдруг придвинулась к сестре и торопливо зашептала:

- А ты? Ты тоже уезжай. Сегодня же, слышишь! Тут что-то не то, плохое место. Ты не заметила, тут же никто не живет уже давно. И дачу эту вам всучили как-то поспешно. Я узнавала, никуда они не уехали, наврали вам.  Целых три года не могли продать, пока вы не попались. Я читала, бывают такие плохие места на земле…

На веранде раздались шаги, и Катерина замолчала. Увидев Катерину с сумкой в руках, зять ничего не сказал. Да ну ее, пусть уезжает, после ее дурацких рассказов Варваре плохо спится, без нее спокойней. После обеда Варвара, не выспавшаяся ночью, прилегла отдохнуть. Муж, видимо, снова пошел в лес за дровами. Хлопнула калитка, и стало тихо.

Вдруг, как и ночью, откуда-то издалека стали приближаться тяжелые шаги.  «Он идет ко мне, чтобы забрать меня с собой, Катерины нет, Пети нет, я одна в доме, мне некому помочь, -  думает во сне Варвара. – Он хозяин здешних мест, и он почему-то не любит женщин» . Туп-туп – грохочут шаги великана… И под конец страшный грохот! Варвара очнулась от собственного крика. В комнату заглянул испуганный муж: он случайно споткнулся и выронил охапку дров.

– Извини, я разбудил тебя, да?

Варвара не отвечала. Лицо ее было бледно-серым, как перед приступом астмы. Петр кинулся звонить сыну: «Срочно приезжай! Маме плохо!»

Сын приехал и увез родителей в город, а через три дня дачу заколотили на зиму. Через год весной дали объявление, что дача продается. Не знаю, найдется покупатель на нее или нет, но Варвара больше ни о какой даче слышать не хочет.